Иногда мне не хочется писать о еде и путешествиях. Иногда мне хочется писать о горячих бразильских актерах. Сейчас полночь, и возможно… возможно… я не в своем уме. Я даже признаюсь, что последние несколько часов я провела за просмотром бразильской новеллы — новелла — это красивое португальское слово, означающее “мыльная опера” — и это еще одна веская причина, чтобы думать, что я не в себе. Есть большая вероятность, что я проснусь завтра утром и пожалею о том, что тут написала, так же как женщина, напившись и позвонив бывшему двенадцать раз за ночь, жалеет утром о произошедшем. Правда я пьяна не алкоголем, а любовью к бразильским сериалам. 

Я начала смотреть “Авенида Бразил” пять дней назад, и уже добралась до тридцать второго эпизода. Карминью похитили. Туфао в отчаянии. Жоржинью и Нина тайно встречаются. Хотя я говорю всем, что смотрю сериал, чтобы потренировать свой португальский, я нагло вру. Я смотрю “Авениду Бразил” из-за Жоржинью. Это актер, который его играет. 

Давайте, скажите мне, что вы бы не стали смотреть сериал с таким красавчиком по пять часов в день. 

Его зовут Кауа Раймонд (Cauã Reymond) с носовой ã в конце, которую я боюсь произносить. Носовые звуки в португальском языке всегда были моей проблемой. Поскольку ни в русском, ни в английском их не существует, произносить носовые гласные всегда немножко неудобно и смешно, как будто ты выдумываешь слова на ходу.

К тому же разница между “a” и носовой “ã” это не только разница в звучании, но иногда и в значении тоже. Носовая “ã” — единственное различие между словом “хлеб” и… мммм… той частью тела Кауа Раймонда, которая, к сожалению, прикрыта на фото выше. Попросите в бразильской булочной “pão”, и получите хорошую горячую булку хлеба. Попросите “pao”, и получите… ну вы все равно можете получить что-то хорошее и горячее. Я все еще с ужасом вспоминаю, сколько усилий приходилось прилагать при каждом походе в булочную, когда я жила в Бразилии, чтобы ненароком не попросить что-нибудь неприличное. 

Но хватит о хлебе! Как я уже сказала, сегодня мне не хочется писать о еде. Вместо этого давайте поговорим об одержимостях. Я была одержима звездами кино и телевидения, сколько себя помню. Моей первой любовью был Леонардо ДиКаприо. Мне было лет двенадцать, “Титаник” только что вышел на видеокассетах. Только не высчитывайте, сколько мне лет, пожалуйста. 

Я взяла кассету у одноклассницы, и теперь единственным препятствием на моем пути был тот факт, что у меня не было видеомагнитофона. Пришлось ждать пару недель, пока родители не собрались навестить тетю, счастливую обладательницу видика. Потом было три часа слез, стыда (тот след от ладони на окне машины!), надежды и… нееееет, ой нет! Лео! Что ты наделал? 

Как только я (нехотя) вернула кассету однокласснице, моя комната стала заполняться драгоценными плакатами и наклейками с Лео, а голова — довольно сумасшедшими мечтами о том, как я его встречу и заставлю в себя влюбиться. “Заставлю” — ключевое слово. Я представляла себе, как его самолет, летящий на съемки в Голливуд через мой маленький Асбест — потому что это оптимальный маршрут, в Голливуд все летают через Уральские горы — разбивается, но Лео остается жить. И я, как единственный человек, способный говорить по-английски в Асбесте (что не сказать, чтобы было большим преувеличением, и даже, пожалуй, единственная более менее правдивая часть всей этой сумасшедшей истории), выхаживаю бедного Лео. Мне было двенадцать, имейте немного снисхождения. 

После того как я поступила в Университет, мои одержимости не исчезли, скорее просто поменялся тип мужчин, которые мне нравились. После молодого и слащавого Лео я переключилась на Колина Фаррелла, затем на Джерарда Батлера, потом, конечно, был еще Джон Хэмм из “Безумцев”. Как заметила моя подруга из Техаса: “Они же все старые! Юля не западает на мужчину, если он не старый белый мужлан”. Что я могу сказать? Только что мой муж — очень молодо выглядящий шри-ланкийский мужчина. Я сама не очень понимаю, как работает мой мозг, когда дело касается дел любовных. 

Если вы думаете, что каждая девочка в какой-то момент жизни западала на кино-звезд, вы не понимаете всей тяжести моей ситуации. В моем профиле Вконтакте до сих пор есть альбом под названием “Смотреть только девочкам”, который я создала с целью добавлять туда фотографии мужчин, которые мне нравились: по большей части знаменитости, по большей части полуголые. Комментарии, которые я и мои подруги оставляли под этими фотографиями в возрасте девятнадцати лет, заставляют меня краснеть десять лет спустя. Ну вот, теперь вы знаете, сколько мне лет. 

В альбоме были фото мужчин, которых я уже упомянула, а также Хью Лори — помните Доктора Хауса? (о боже, тот комментарий про старого белого мужлана — абсолютная правда!), Джареда Лето, Марлона Брандо (я даже немножко горжусь собой за то, что добавила его фото), и Хритика Рошана (когда я успела запасть на болливудского актера?).

Моя лучшая подруга, которая была в курсе моих особых чувств к Джерарду Батлеру, подарила мне вот это чудесное произведение искусства на 8 Марта. Ваши друзья когда-нибудь делали для вас что-нибудь подобное? Я так и думала. 

Мне скоро исполнится тридцать, я замужем, и было бы резонно предполагать, что одержимости звездами должны быть далеко в прошлом. Это правда только отчасти. Они стали короче и реже, чем когда мне было двадцать, и я влюблялась в одного актера за другим. Но я все еще смотрю по пять серий “Авениды Бразил” подряд и жду, когда Жоржинью поцелует Нину под мою любимую песню “Depois” Марисы Монте. Что еще хуже, я гуглю фотографии Кауа Раймонда и не могу отделаться от мысли, что заламинированный список звезд типа того, который Росс сделал в “Друзьях” — не такая уж плохая идея. Мне правда исполняется тридцать в этом году?

Мне нужно повзрослеть, перестать смотреть на мир через розовые очки и не ожидать, что супергерой из фильма волшебным образом появится на моем пути. В конце концов, даже если я встречу Джерарда Батлера, Колина Фаррелла или Кауа Раймонда в реальной жизни, что произойдет? Я пролепечу, что очень ценю их вклад в кинематограф, и очень приятно познакомиться, но, извините, я вообще-то мужа люблю?

Мне нужно быть более реалистичной и не летать в облаках. Я больше не мечтаю, что самолет Леонардо ДиКаприо пролетит над Асбестом… но ведь если я буду в отпуске в Лос Анджелесе, то есть вероятность, что я натолкнусь на него в кафе? Это не такая сумасшедшая идея, правда?